Ярлык «враг народа»  был прикреплён к  советским людям, которые невинно пострадали во время насильственной коллективизации, были подвергнуты заключению, выселению с семьями в отдалённые районы страны без средств к существованию, без права голоса, без объявления срока лишения свободы. В этой статье я расскажу о трагической истории своего репрессированного прадеда Ивана Кузьмича Мазко (1892-1937 гг.), украинца, уроженца села Кудровка Сосненского уезда Черниговской губернии, профессионального плотника и кузнеца. По иному сложилась судьба его сына, красноармейца Степана Мазко, погибшего при защите Родины.

Сон на кулаке

      Переезд из Украины в Северный Казахстан семьи Мазко произошёл на основе активной государственной переселенческой политики, проводимой в начале XX века в Российской империи. Аграрная реформа Петра Столыпина предусматривала предоставление переселенцам на новом месте жительства земельных наделов. Положенные земли семья Мазко получила и по истечении нескольких лет смогла не просто адаптироваться на новом месте жительства, но и создать крепкое зажиточное хозяйство. Помимо обрабатываемой земли новосёлы имели свою мельницу, кузницу и «узкоколейку». Отличительными чертами этих людей были энергичность, предприимчивость, высокая дисциплинированность и трудолюбие.

Ни о какой эксплуатации чужого труда в сельской местности не могло быть и речи, так как всю работу по домашнему хозяйству выполняли только члены семьи. Вставали они засветло, ложились затемно. Спали по 4-5 часов в сутки на кулаке, бывшем своего рода будильником: как только кулак затекал, просыпались и шли на работу. Главной целью реформы Столыпина являлось создание крепкого «культурного хозяина», который послужил бы политической опорой и экономической основой существующей власти.

Век «Свободы» не видать

    Данная цель была достигнута на примере одной взятой семьи. И таких примеров в государстве было немало. Но грянул октябрь 1917 года.

Новой, советской властью семья Мазко была объявлена «неблагонадёжным кулацким элементом», и, как следствие, у неё, помимо изъятия домашнего скота, комбедами были конфискованы заработанные огромным трудом мельница и «узкоколейка». Кузницу не конфисковали, но работать в ней запретили.  

    Лишившись основных средств производства, которые позволяли кормить семью, Иван Кузьмич вынужден был вступить в колхоз «Свобода». Но советская власть с её уравнительными социалистическими принципами Иваном Кузьмичом не была принята. Переход государства в начале 20-х годов прошлого века к новой экономической политике вселил в его душу надежду на возвращение к старым формам хозяйствования. Ему было позволено в свободное от работы время трудиться в ставшей колхозной кузнице.

      В 1930 году Иван Кузьмич вместе с семьёй тайно покинул хутор Узунь-Куль и уехал на Дальний Восток, проживая до 1933 года в одной из деревень Амурской области. Перед Новым годом было принято решение вернуться обратно в Казахстан.

     Благополучно добраться удалось только до Иркутска. Проходя там проверку документов (которых у семьи Мазко не было, они остались в колхозе в Узунь-Куле), Иван Кузьмич, как глава семейства, был арестован, а затем осуждён к трём годам лишения свободы и направлен в исправительный лагерь, находившийся в Свердловской области, где работал плотником.

    Отбывая срок, Иван Мазко показал себя честным и трудолюбивым человеком. Думается, именно поэтому, беседуя наедине с начальником лагеря, он, без объяснений, получил совет: «Если опять не хочешь оказаться в тюрьме, возвращаться в Узунь-Куль не стоит».

Арест в поле и «вышка» в доле

    Иван Кузьмич долго и мучительно думал над этими словами, но всё же принял решение возвращаться домой. Во-первых, ехать ему было больше некуда, во-вторых, был уверен, что за свою вольность (без разрешения властей покинул колхоз) он уже расплатился тремя годами лагеря. Но, набравшая уже мощь советская власть такого не прощала. После возвращения, проработав около полугода в колхозе «Свобода» на прежнем месте, Иван Мазко в августе 1937 года был вновь арестован вечером на домашнем пастбище.

    Его семья не знала, куда исчез и где находится их муж и отец. Лишь на четвёртые сутки соседский мальчишка рассказал, что видел, как люди в чёрной военной форме сажали дядю Ваню в большую машину. А ещё через сутки в доме Мазко провели обыск, в ходе которого были найдены и конфискованы фотографии времён обучения кадета Ивана Мазко в Сибирском кадетском корпусе и книга на японском языке, которую, по

своей любознательности, захватил с собой сын Степан, уезжая с Дальнего Востока. Это позволило чекистам объявить Ивана Кузьмича «японским шпионом», плюс «кулацкое» прошлое, которое в ту пору было уголовно наказуемо. Всё это явилось идеальным доказательством для ареста прадеда, а домочадцев подвергли насильственному переселению в село Успенка Булаевского района, на долгое время приклеив им ярлык «семьи врага народа».

     Как выяснится в период «перестройки» в конце 80-х годов, Иван Кузьмич был 13 августа 1937 года приговорён тройкой Управления НКВД Северо-Казахстанской области  по статье 58-10 «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений» Уголовного кодекса РСФСР к высшей мере наказания - расстрелу. Спустя полвека, 20 марта 1989 года, он  был реабилитирован прокуратурой Северо-Казахстанской области  (Указ Пленума Верховного Суда СССР от 16 января 1989 года).

Жизнь за Отчизну

    Жизненный парадокс заключается в том, что сын прадеда Степан Иванович Мазко, находясь на фронте, погиб, отдав свою жизнь за власть, которая уничтожила его отца. А сколько таких жизненных парадоксов было в советских семьях!?

    Эту семейную историю можно с полным правом назвать  гражданским  уроком  потомкам, ибо в ней ярко и конкретно отразился нравственный подвиг человека, который не стал на войне предателем, дезертиром, а в каждом своём письме с фронта приближал победу над врагом его Родины. Это образец высокого уровня духовно-нравственного воспитания и соборности сознания человека, которое позволило понять, что конкретную власть не стоит отождествлять с понятием Родина. И когда твоей Отчизне угрожает фатальная опасность, ненависть и обиды должны отойди на второй план, возобладать духовные принципы. Властные режимы меняются, приходят и уходят политические лидеры, но поменять свою Родину, место, где родился и вырос, невозможно. Родина одна и навсегда. Единство собственной судьбы и Родины являлось аксиомой для Степана Мазко, что достойно напоминания в канун 75-летия Великой Победы.

Денис ТОЛКАЧЁВ.

На снимках из семейного альбома автора: Иван Кузьмич Мазко;
Денис Толкачёв у Стены памяти в казахстанском г. Петропавловске,
где запечатлено имя его репрессированного прадеда.