Нас навеки покинул Иван Ефимович Матусов, активист ветеранского движения Омской области, наставник молодёжи. Это случилось после продолжительной болезни, в январские дни 2019 года. Известие о его кончине мы получили слишком поздно, по прошествии нескольких месяцев. Смерть одинокого омича слишком трагична, ведь при жизни он был публичным человеком. Оглянитесь кругом, чтобы подобного не случилось с другими пожилыми и немощными людьми, ведь мы в ответе за каждого соратника, с которым нас связывает общие дела и помыслы. Простите нас, Иван Ефимович, за вольные и невольные грехи, за бессердечие, сказавшееся по отношению к вам. Хоть с опозданием, но признаёмся в этом. Этой публикацией на сайте хотим, чтобы вас вспомнили те, кто был знаком с вами при жизни.
Редколлегия газеты «Омский ветеран».
Спасённый из плена
Быть бы Ивану Матусову в плену, но подфартило, что немецкий конвой, сопровождавший узников на Запад, остановили партизаны. Парнишку, дата рождения которого записана 14 января 1930 года, выдал староста села Берёзовка Горшеченского района, в котором в военное время Ваня проживал с матерью Анной Максимовной и двумя младшими братьями, Колей и Сашей. Пособник фашистов сообщил оккупантам, будто подросток неблагонадёжен, красноармейцам помогал рыть окопы, является комсомольцем.
На самом деле Иван в годы немецкой оккупации родной Курской области ещё не достиг комсомольского возраста, в школу пошёл только в 1937 году. Но правдой было то, что когда танки Гудериана стояли под Прохоровкой, его вместе с матерью мобилизовали для рытья окопов. К тому времени отец Ефим Иванович, ветеринарный врач по профессии, призванный в Красную армию в первые месяцы начала войны, уже давно воевал на фронте. Подлеца-старосту Ваня даже в лицо не запомнил, ведь он сбежал со своими покровителями после разгромного для немцев сражения на Орловско-Курской дуге. Но тогда донос возымел действие: немецкий офицер в штабе допросил паренька, а потом сопроводил в крытую брезентом машину, где уже сидели двое его сверстников. Оказалось, что невольников везли в сторону Курска, за эту сотню километров подбирая в сёлах «попутчиков».
Один из конвоируемых пытался было расшатать из кузова наружные запоры, и это ему удалось. Вслед выпрыгнувшему из машины беглецу раздались автоматные очереди, что с ним сталось, остальные пленники так не узнали, но притихли, снова запертые снаружи. А на территории Белоруссии машину обстреляли партизаны, заставив выскочить из кабины водителя и офицера. Когда люди в немецкой форме открыли тент, то подростки перепугались. «Не бойтесь, - заявили замаскированные партизаны, - мы наши!» Они посоветовали ребятам скрываться, но в противоположной от партизанского отряда стороне, чтобы этот путь не выследили враги.
Прятки в окопе
Почти три летних месяца 1942 года пешком добирался Ваня вместе с ещё одним попутчиком до дома, стирая в кровь ноги, кутаясь в лохмотья. Встречные местные жители подсказали, что беглецам лучше передвигаться ночью. Днём отсыпались в лесу. Добрые люди совали им в дорогу кто кусок хлеба, кто сырую картофелину. Одна женщина снабдила мужской рубахой явно не по размеру, которую пришлось завязать на себе узлом. Находились и такие, что отмахивались от ребятни. Мол, из-за вас всех расстреляют. Когда Иван появился в родном селе, то обрадовал всю родню.
Но вскоре к Матусовым пришла женщина, служившая секретарём у старосты. Она довела до сведения семьи, что староста недоумевает, как мог спастись отправленный им в концлагерь мальчик. Посоветовала беглецу укрыться, что он и сделал в густых зарослях сада, где был потайной окопчик. Его отрыл отец перед уходом на фронт. Причём окоп был вырыт буквой «Г», что помогло уберечься от прямого попадания при артобстреле. Случалось, в других укрытиях при взрывах людей хоронило землёй. Мать, крадучись, доставляла ему еду. Так и просидел Иван в тайнике до освобождения Горшечного нашими войсками.
Беда случилась и с домашним скарбом. В приданое матери достались персидские шали, крытые материей шубы, другие ценные вещи. Все их домохозяйка сложила в кованый сундук и, чтобы не разграбили враги, с помощью детей упрятала в яму, вырытую в сенях. После пожарища на улице лежал метровый пепел, а когда ушли немцы, где-то через полгода, Матусовы вскрыли то место, на котором было закопано их богатство, и обнаружили спёкшийся хлам, крошившийся в руках. Пришлось переживать зиму без тёплых вещей.
На Огненной дуге
Но обстрелы железнодорожной станции не прекращались. Немцы знали, что в эшелонах для наших войск поступали танки, в которых уже сидели водители. Стоит только к железнодорожной платформе приставить переносные мостки, как танк «спрыгивал» на землю. Иван Ефимович вспоминает, что такие сходни приходилось подтаскивать ему с ровесниками. А когда много лет спустя он посетил музейный комплекс под Прохоровкой, то обнял стоящий на пьедестале танк Т-34, будто родного человека. Ведь эта техника во время войны выпускалась в Омске!
Немцы по-прежнему не оставляли Горшечный в покое, подвергая постоянной бомбёжке. А возле Иванова дома обосновались наши зенитчики со своим орудием. При прямом попадании авиабомбы полностью разрушилась двухэтажное здание школы, зато уцелела церковь, на стенах которой долго не заделывались выбоины. Но станция так и осталась целой, помогла родная земля - такое природное явление, как курская магнитная аномалия. При подлёте фашистских самолётов стрелки приборов отклонялись, давая неверные координаты. Осталась округа, изрытая бомбами, не достигшими цели.
А вскоре грянула Курская битва, поначалу замысленная военачальниками как оборонная операция, способная измотать живую силу противника, ведь немецкие танки стояли в 20 км от этих мест. По приказу о мобилизации населения, для рытья противотанкового рва на работы привлекли население от мала до велика, в том числе Ивана вместе с матерью. На третий день устройства земляного препятствия в небе появились немецкие «рамы» - воздушные разведчики. Им вослед потрясали кулаками, понося проклятьями. Эти самолёты вскоре улетели, а через полчаса налетели «мессершмиты», поливая из пулемётов по неоконченному рву. Кто был посообразительнее, прятались за бруствером, но воздушные стрелки «выкашивали» многих землекопов. Там погибли два двоюродных брата Ивана. И такие авианалёты продолжались периодически, не давая возможности работать.
Видя, что их технике не прорваться через запруженный людьми, машинами и лошадиными повозками берег Дона, завязнув в болотах Орловщины, немцы предприняли отчаянное наступление на Курской дуге. Несмотря на то, что в прифронтовой полосе был вырыт ров длиной около 8 км, а дальше были естественные природные препятствия в виде оврагов. К сожалению, немцы пошли на хитрость, чтобы преодолеть эту рукотворную преграду. Они загнали в ров технические машины, которые накрыли несколькими слоями брезента. Затем, придавив их танками, устроили мостки для преодоления рва. Завязалась ожесточённая битва. Даже по музейной экспозиции можно было представить масштабы танковых таранов двух армий на третьем по счёту ратном поле России, когда кругом горели и плавились земля и металл. В музее приводятся такие данные, что после боя один житель этих мест набрал на своём участке 1,5 тысячи металлических осколков, гильз и других остатков снарядов. Земля не давала урожаев ещё года три.
Год, да не тот
Потерявший на войне руку, Матусов-старший вернулся домой в конце 1943 года, вместо сгоревшего дома семья почти два года жила в землянке, под которую приспособили окоп, расширив его. Жилище отапливалось кизяком, на этом же топливе – засохшем коровьем навозе - готовили пищу. Пришлось строить новое жильё, брёвна на тёс вместе с Иваном пилил отец, прикрепив культю постромками к рукоятке пилы.
Обернувшись назад, стоит сказать, что в своей биографии Иван Ефимович любит упомянуть: «Был зачат крестьянином, а родился колхозником». В колхоз глава семьи Ефим Матусов вступил в год рождения сына-первенца. Хотя Ваня родился 21 декабря 1929 года, что выяснилось, когда после войны удалось отыскать архивные документы. Родительница слукавила, выдав его рождение первым днём Нового года, ведя счёт дням по старому стилю. Так и записали, отсрочив мобилизационный год будущему казаку. За хозяйством Матусовых было закреплено 3 десятины земли, которые полагались деду Ивану, донскому казаку, состоявшему на военной службе 20 лет. А его сын, молодой хозяин, отвёл в колхоз лошадь, корову и пару овец. Но в хилой сельхозартели даже не нашлось достаточно корма, чтобы содержать этих животных, коровы без подстилки примёрзли к земляному полу при первом заморозке. Пытались было свалить вину на ветеринара, что было весьма чревато в годы сталинских репрессий, хотя Ефим Иванович отвечал за лечение скота, а не за уход за ним. Но обошлось, коров спасли - отлили тёплой водой.
Не геологом, так медиком
Пропустив год учёбы, в 1944 году Иван пошёл в пятый класс школы, расположенной за 12 км от Горшечного, поскольку своя была разрушена. Зачастую босым приходилось топать этим путём знаний. Окончив семилетку с похвальным листом, по рекомендации учительницы, он в 1947 году направился в город Старый Оскол, чтобы продолжить учёбу в геологоразведочном техникуме. Там приняли его документы без вступительных экзаменов, ознакомившись с высокими оценками. Обрадованный, Иван сообщил об этом матери при прибытии домой. Рассказывал, что придётся работать в недрах земли, вести шахтные поиски. Та в слёзы, ведь только что пришло известие: в шахте Донбасса завалило породой её двоюродного брата. На коленях она умоляла забрать из техникума документы, хотя отец был не против, ведь там выплачивалась хорошая стипендия.
Иван внял мольбам матери, забрал документы и отнёс их в фельдшерско-акушерскую школу, преобразованную затем в медицинский техникум. Правда, там приём уже закончился, но директор разрешил настойчивому пареньку сдать экзамены с последней группой. Экзаменационные испытания завершились успешно, учёба давалась легко. Через год Иван Матусов вступил в комсомол, вёл активную общественную работу. На собрание однажды пригласили отца, чтобы выразить благодарность за успехи студента. Растроганный Ефим Иванович тогда купил сыну фотоаппарат «Любитель». Отличные оценки позволили выпускнику получить так называемую «пятипроцентную справку», на основе которой дипломированный фельдшер, получивший к тому же звание младшего лейтенанта, имел полное право без обязательной трёхгодичной отработки по месту назначения продолжить учёбу в высшем учебном заведении.
Но комсомольский задор звал молодых специалистов к практическим делам, казалось, вуз подождёт. Отличникам, в Старо-Оскольском медицинском техникуме такими оказались Иван и один его сокурсник, можно было выбрать направление на работу в любой город. Согласились было на Крым, но знающие люди отсоветовали: депортированные татары могли вернуться в свои родные края, и мало не покажется тем, кого заселили вместо них. Состоялось комсомольское собрание (Иван Матусов на последних курсах был комсоргом), на котором выпускники приняли решение поехать в Сибирь. После телеграммы директора школы в Министерство здравоохранения пришёл одобрительный ответ, в котором рекомендовалось фельдшерам отправиться в уральский Челябинск. Правда, на следующий день министерские чиновники «переиграли» направление на Тюменскую область, которая недавно отделилась от Омской, не имея достаточно своих подготовленных медицинских кадров. И почти полсотни молодых медиков в 1950 году отправились в Сибирь, получив такие «подъёмные» средства, о которых не мечтали их родители. Оставив деньги на собственные расходы, Иван поделился с родителями. В Москве посланцы из центральных районов страны заняли целый вагон.
- Ехали шумной ватагой. Это была уникальная экскурсия по родной стране, - вспоминает Иван Ефимович.
Где не ходят поезда
В Тюмени - «столице сибирских деревень» - приезжих торжественно встретили. На вокзал пришёл заведующий областным отделом здравоохранения по фамилии Рындя, а также его сотрудники. Он тепло поздравил бывших студентов с прибытием. Молодых медиков накормили и прямо в зале уложили спать на раскладушки, покрытые белыми простынями. Наутро всех приезжих собрали в облздраве перед большой картой Тюменской области, рассказав, насколько необходим их профессионализм для жителей этого края.
- Нам предлагали выбрать любую точку на карте, где бы мы хотели работать, - повествует Иван Ефимович. – Вижу: вот в километрах ста от Тюмени протянулась синяя лента реки, рядом красная полоска. Подумал, что это железная дорога. И выбрал райцентр Нижняя Тавда, куда со мной напросился мой сокурсник Александр Дураков (из-за его неблагозвучной фамилии парню постоянно строили козни).
На машине новых сотрудников доставили по месту выбора. Первое разочарование случилось после того, как приятели решили найти в селе железнодорожный вокзал. Оказалось, что его в Нижней Тавде никто не построил, а та красная черта на карте обозначала лежнёвку – таёжную дорогу, которую строили из вертикально вбитых в землю трёхметровых брёвен хвойных пород, сверху застеленных половинками таких же брёвен. Но встречались песчаные места без каких-либо гатей, которые становились непроезжими во время распутицы.
- Заведующей райздравом там была Евгения Леонтьевна Шаталикова, очень энергичная женщина. Она со всеми побеседовала, а меня назначила дежурным по центральной районной больнице. Нас с приятелем поселили к одной хозяйке, выделили 10 кубометров дров. Одним словом, обжились мы на новом месте. К тому же меня избрали секретарём объединённой комсомольской организации, куда входила молодёжь всех больниц, здравпунктов, санэпидстанции и так далее, - рассказал о начале своей трудовой деятельности Иван Ефимович.
Пришлось представиться в райкоме комсомола, где первый секретарь поздравил молодого специалиста с прибытием и пожелал удач на рабочем месте, а потом передал с рук на руки второму секретарю. Им оказалась миловидная брюнетка Идея Чеканова, которая сходу начала говорить о проблемных вопросах в молодёжных делах своего таёжного края, о том, какая ответственность лежит на организаторе комсомольской ячейки, чтобы оправдать доверие товарищей. Иван Матусов согласился со всем, и сразу же пригласил её в клуб, где в тот вечер устраивали танцы. Девушка не ожидала столь энергичного напора, слегка стушевалась, но в клуб всё-таки пришла, и большинство частых «белых» танцев вальсировала с приезжим медиком. Парень не искал какой-то выгоды, но оказалось, что он «закадрил» дочь районного прокурора Николая Чеканова, который прежде был командиром батальона ЧОН (частей особо назначения). Ему тогда приходилось совершать рейды по таёжным заимкам, где до начала 50-х годов скрывались бывшие белогвардейцы, не признававшие советской власти. Случалось, что они убивали то председателя колхоза, то секретаря райкома партии, не говоря уже о несчастных обывателях, выходивших на сбор ягод или грибов. В вооружённых стычках бандиты, зачастую даже обременённые семьями, всё же были ликвидированы «чоновцами». Вот такого геройского тестя приобрёл себе молодой медик, женившись на его дочке по имени Идея.
Встреча с Омском
- Жизнь шла своим чередом, но мне мечталось о повышении квалификации, - не скрывал своих карьерных притязаний Иван Матусов. - Ещё во время учёбы в Старом Осколе узнал, что в Ленинграде есть Военно-медицинская хирургическая академия имени Кирова. Послал запрос в академию, но мне ответили, что для приёма в ленинградский вуз требуется аттестат зрелости, а не диплом о средне-специальном образовании. Пришлось с помощью директора нашего училища организовать обучение экстерном за курс средней школы. Потом единственным из группы я сдал экзамены на аттестат о среднем образовании. А когда стал работать в Нижней Тавде, то вновь загорелся желанием продолжить учёбу. Рассказал об этом райвоенкому, с которым познакомился во время работы с допризывниками в медицинской комиссии. Он мне посоветовал обратиться в Омск, куда во время войны было эвакуировано военно-медицинское училище имени Щорса. По мнению военкома, выдавшего направление, меня, как младшего офицера, могли принять сразу на 3-й курс. Приехав в Омск, чтобы стать курсантом, я встретился с начальником училища полковником Виктором Ивановичем Георгиевским. Но судьбу курсантов, а нас уже переодели в военную форму, решала мобилизационная комиссия, которая собиралась раз в квартал. Ждать было недосуг, поэтому с радостью принял предложение полковника поступить в Омский медицинский институт. Тем более, что он нарисовал карьеру военного медика, которая «светила» мне после окончания этого вуза и перевода на учёбу в Ленинград. Виктор Иванович вручил мне записку к ректору мединститута, которая начиналась обращением: «Глубокоуважаемый Раймонд Михайлович Ахрем-Ахремович!» Ректор тепло принял посланца с рекомендацией своего коллеги и направил меня на письменный экзамен по русскому языку, который с опозданием сдавали абитуриенты с целевыми направлениями. На этой же записке Ахрем-Ахремович начертал: «Допустить к экзамену!»
Наутро Иван со сложенными в кармане гимнастёрке тетрадкой и карандашом явился писать сочинение. Правда, ему тут же выдали чистые экзаменационные листы, чтобы он раскрыл среди других тему чикагского пролетариата в литературе. Даже знающему человеку при этом пришлось бы долго чесать затылок, но нашему абитуриенту повезло. Как-то его отца наградили трёхтомником Горького, в котором пролетарский писатель рассказал о тяжёлой жизни американских рабочих. Вот когда-то прочитанное и спасло Матусова, легло в основу его сочинения. Результаты письменного экзамена ещё не были известны, как на следующий день устный пришлось сдавать завкафедрой латинского языка Леповскому. Только что суровый педагог поставил двойку девчонке, приехавшей из Казахстана. Можно было впасть в панику, но комсомольская закалка дала себя знать. Парень приблизился к экзаменатору, перед которым лежало Иваново сочинение с пометками красным карандашом. Не смутившись, экзаменуемый ответил, сколько некрасовских мужиков искало ответ на вопрос «Кому на Руси жить хорошо?», дополнив перечнем деревень, откуда шли странники-правдолюбы. Педагог поставил ему «удовлетворительную» оценку. Иван выкрутился и на экзамене по физике, правда, его довелось сдавать с двух заходов. Больше повезло с химией и биологией, с иностранным языком (пришлось вспомнить что-то по-немецки, усвоенное в годы оккупации). При зачислении в характеристике было помянуто, что в Нижней Тавде Матусов был помощником государственного санинспектора.
- При исполнении этих обязанностей я чуть было не подпал под репрессии, - вспоминает свою принципиальность мой собеседник. – Приехал в посёлок лесорубов, которые жаловались на плохое качество хлеба. Обследовал пекарню, в которой полуразвалившаяся ёмкость для замеса держалась только за счёт самого склеивающего теста. К тому же пекарь смазывал её внутренние стенки использованным автолом. Представляете – отработанным машинным маслом! Копнул я лопатой эту тестомеску, она и развалилась. Вынес предписание – через две недели восстановить работу пекарни, улучшить качество выпечки. Что тут началось! Местное руководство приписало мне вредительство, так как я оставил посёлок без хлеба. В райкоме партии тоже осудили меня за излишнюю принципиальность. Но сурового наказания не последовало.
Студент-преподаватель
После зачисления Иван Матусов в 1951 году стал студентом Омского медицинского института имени М.И. Калинина. Выбор сложился в пользу санитарно-гигиенического факультета, пришлось расстаться с курсантским званием в военно-медицинском училище. Учитывая послужной список и организаторские способности молодого медика в Тюменской области, в частности, работу в райбольнице и госсанинспекции, декан факультета назначил его старостой курса. На комсомольской конференции он был избран ещё и членом комитета комсомола вуза. Вскоре Иван перевёз сюда жену, супругам выделили комнату в студенческом общежитии, где молодые теснились на односпальной кровати, подстелив комковатый ватный матрас. Кстати, Идея Матусова вскоре стала работать вторым секретарём Сталинского райкома ВЛКСМ, к тому же ведя учёт районным комсомольским кадрам. А черед полтора года её перевели завсектором учёта в горком комсомола, обеспечив семью первой квартирой. Имея высшее библиотечное образование, Идея Николаевна за свою жизнь успела поработать заведующей в нескольких городских библиотеках.
За учёбу студент взялся лихо, ведь его предупредили, что в военное медицинское училище легче поступить, если окончить гражданский вуз с отличными знаниями. Вот и старался Иван Матусов. А ещё во время учёбы он в ночное время работал дежурным фельдшером поликлиники завода имени Баранова. С этой подработкой не только укреплялись медицинские практические навыки, но и создавалось материальное благополучие семьи. А когда в 1953-1954 годах заработали новые производства нефтеперерабатывающего завода - первенца омской нефтехимии, с этого предприятия началась его научно-исследовательская деятельность. Вдобавок он трудился на полставки сотрудника санотдела Омскстроя – крупнейшей строительной организации города.
Известно, что нефтепереработка относится к производствам с вредными условиями труда. Но поначалу этим факторам заводское начальство не придавали должного внимания, хотя уже через полгода работы у половины сотрудников обнаруживали малокровие. Работники по причине заболеваний увольнялись, и руководство нефтезавода было обеспокоено высокой текучестью кадров. Но как доказать, что болезнь напрямую связана с экологией на рабочих местах? Требовалось на то медицинское заключение. Поэтому завод заключил с мединститутом договор на исследовательские работы, к которым среди других студентов присоединился Иван Матусов. Эксперименты проводились на подопытных крысах, на которых изучалось влияние продукции нефтезавода на различные функциональные системы организма. Исследовали сердечную, дыхательную, пищеварительную системы, Ивану довелось изучать кровеносную, уделяя внимание чистоте эксперимента. Руководил этими работами, на основе которых была издана монография, профессор Николай Иванович Савченко.
Моральный кодекс – на всю жизнь
Вездесущего студента нагружали как могли. Для Омскстроя он провёл обследование условий содержания заключённых, которые строили объекты и жильё в городке Нефтяников. Молодой исследователь также проявил инициативу по изучению микроклимата зрелищных объектов – определял состав воздуха в залах кинотеатров и драмтеатра. Главный врач санитарного отдела Омскстроя Иван Афанасьевич Бирюков, суровый фронтовик, прознав об отличной сдаче экзаменов Иваном Матусовым, поручил студенту организовать при поликлинике нефтезавода подготовку медсестёр, снабдив соответствующим учебником и программой двухгодичных курсов. После их окончания молодой преподаватель, будучи сам студентом, получил Почётную грамоту Омского отделения Красного креста, под эгидой которого были организованы курсы медсестёр. Она пригодилась выпускнику Омского мединститута, уже вступившему к этому времени в ряды КПСС, когда он собирался отправиться на Север для работы эпидемиологом. Убеждённым коммунистом он остаётся до сих пор, руководствуясь всю жизнь Моральным кодексом строителя коммунизма. В его арсенале сегодня много юбилейных наград ЦК КПРФ.
Но судьба распорядилась по-другому, как об этом вспоминает Иван Ефимович:
- Когда я в 1957 году с отличием окончил институт, меня пригласили в партком. Объяснили, что на кафедре патофизиологии сложилась неблагополучная ситуация. Прежнему заведующему не удалось отладить психологический климат. И предлагают мне поработать там ассистентом. Пытался было отказаться, но пригрозили партийной дисциплиной. Делать нечего, согласился. И мне удалось организовать работу кафедры так, что даже упреждал назревающие конфликты. В основном действовал методом пряника, а не кнута, предусмотрев систему поощрений за благие дела.
Свою квалификацию он неоднократно повышал на курсах в Московском, Ленинградском и Киевском медицинских институтах. Вернувшись после этого в Омск, начинает работать над кандидатской диссертацией по теме «Изучение изменения состава крови при различных заболеваниях по поводу выяснения специфики». К ним относились заболевания раком желудка, лейкозом, туберкулёзом и так далее. Защита в 1964 году прошла успешно. Наметился карьерный рост: замдекана, а потом и декан лечебного факультета. С 1969 по 1970 годы заведовал институтской Центральной научно-исследовательской лабораторией.
Путёвка в Африку
В 1970 году, когда ему было 40 лет, Матусову предложили зарубежную командировку для организации университетской подготовки в Западной Африке национальных медицинских кадров. Оказалось, что требовался опытный организатор учебного процесса на медицинском факультете. Иван Ефимович узнал об этом так:
- Вызывают меня однажды прямо с занятий к ректору. А там сидят деканы, представители из обкома партии, и меня представляют холёному человеку в пенсне, оказавшемуся сотрудником Министерства здравоохранения СССР. Московский гость и сказал, что моя кандидатура согласована для оказания интернациональной помощи народам Африки в деле обучения студентов. Я сознался, что хотел бы завершить докторскую диссертацию, которая к тому времени была во многом готова. Наше руководство обещало мне в помощь сотрудников, которые в короткий срок завершат это дело. Пришлось признаться, что свою работу хотел бы окончить сам. Удалось выпросить для этого полгода. Но уже через полтора месяца вуз получил правительственную телеграмму с моим вызовом в Москву. Прибыв в столицу, «вытянул» по жребию Гвинейскую Народную Республику, официальным в которой являлся французский язык. Меня и стали ускоренным методом по 10 часов в день обучать ему. Для согласования дальнейших действий с семьёй отпустили на неделю в Омск. На семейном совете решили ехать в Гвинею вместе с женой и сыном.
По признанию Ивана Ефимовича, с первых дней приезда в Гвинею он стал культивировать в африканском университете советскую - лучшую в мире – систему высшего образования. Кроме декана факультета его утвердили советником ректора университета по методической работе. Ему удалось наладить добрые отношения с посланцами из других стран – Канады, Бразилии, Эфиопии, ГДР, Болгарии, Румынии. Правда, не все из них выдержали профессиональный отбор и вынуждены были покинуть Африку. Авторитет советского учёного среди местных преподавателей ещё более укрепился, когда он по примеру Советского Союза посоветовал набирать студентов не только из столицы Конакри и крупных городов, а с периферии – что называется, из джунглей. Ведь именно там, в глухих местах, как нигде, население нуждалось в медицинской помощи, именно там ждали врачей. В университете африканской страны, заявлявшей о социалистической ориентации, понравилось, что в студенческой среде выбирались лидеры – староста, профорг, комсорг. Таким образом, молодые африканцы оказались вовлечены в самоуправление. А кроме теоретических знаний студенты получали хорошую практику в местном госпитале. Африканской «сессией» омского профессора назвал ту командировку журналист омской газеты «ЧеТВерг».
- Следует сказать, что в Министерстве здравоохранения СССР я заручился, что мне будет оказана поддержка наших специалистов-преподавателей. Там знали, что москвичи за рубежом более склонны к коммерческой, чем профессиональной деятельности, поэтому присылали сибиряков, как бескорыстных людей, - развивает тему своего интернационального служения Иван Ефимович. – Довелось испытать неустойчивость местного политического режима, когда Португалией был подготовлен государственный переворот. Намечалось покушение на гвинейского президента, но оно, к счастью, не удалось. Тела заговорщиков потом на крюках вывесили с моста, под которым проносились автомобили. А бывший ректор университета, тоже замешанный в этом деле, сбежал при содействии жены президента Мехмеда Секу Туре, которая лечилась в вузовской клинике.
С семьёй советского преподавателя довольно близко сошёлся канадец, хотя нашими посольскими служителями это особо не приветствовалось. Его удивляло, насколько хорошо сын Всеволод знает французский, которому обучил отец, и английский, с пяти лет преподаваемый мальчику матерью. Нечаянной стала встреча с представителем Министерства обороны СССР, оказавшимся во время войны омичом, офицером пехотного училища. Из частых командировок в Москву он привозил чёрный хлеб, по которому скучали сибиряки. А лучшим подарком в местных кругах считалась русская водка, ценимая выше золота. Когда в Конакри открылся югославский магазин, наибольший спрос был там на этот наш национальный напиток.
Он дождался первого выпуска африканских медиков, благодаря ему с коллегами около 100 человек получили в университете Конакри высшее образование. Благополучному исходу командировки в Гвинейскую Народную Республику, которая вместо двух лет растянулась на пятилетку, считает Иван Ефимович, помогла забота его жены Идеи Николаевны, кроме того работавшей в посольской библиотеке. Она тщательно выбирала продукты на базаре, а потом также основательно готовила пищу, колдуя у плиты. Поэтому наш интернациональный посланник в Африке не заразился ни малярией, ни (упаси, Господи!) лихорадкой Эбола, которая по сию пору свирепствует на «чёрном» континенте. Через все испытания супруги пронесли любовь друг к другу, безмерно было горе главы семьи, пережившего безвременную кончину подруги жизни, до сих пор нежно называя её Душенькой.
Какая награда дороже всего?
Отчёт о проделанной работе на 150 страницах был отправлен в Москву. Ивану Матусову тогда присвоили звание «Отличник здравоохранения СССР» и предоставили год для отдыха. Руководству Омского медицинского института предлагалось обеспечить его семью достойным жильём и создать ему условия для карьерного роста. Предполагали после долговременного отпуска отправить его в Республику Верхняя Вольта, чтобы там открыть средне-специальное медицинское учебное заведение. Но возроптала жена, наотрез отказавшись от экзотических путешествий. И заявила мужу: «Если тебе не дорога собственная жизнь, то подумай обо мне и нашем сыне!» Были предпосылки для отправки в Тунис, а в Алжире наш медик побывал на научной конференции. Конечно, омский учёный гордился тем, что за время африканской командировки ему удалось издать 9 научных работ и подготовить учебник на французском языке. Гвинейские власти удостоили его национальных наград. Но, соскучившись по родине, он сразу же приступил к работе на кафедре патофизиологии Омского мединститута, возглавив её через год. Сибирский патриот напрочь отказался от новых заманчивых зарубежных поездок. И даже потенциальные рабочие командировки в Монголию, Азербайджан или Латвию его не устраивали. Весьма заманчивым показалось приглашение заведовать кафедрой в Воронежском медицинском институте. Всё ж таки близко к родным курским местам! Но скромность не позволила принять участие в конкурсе вакансий, чтобы не обидеть тамошних преподавателей.
Он комфортно чувствовал себя в родном вузе, правда, защиту докторской диссертации пришлось приостановить. Остались научные труды, которые вполне укладывались в рамки диссертационной работы. Иван Матусов 15 лет находился на переднем крае идеологического фронта, избранный членом вузовского парткома, проводил воспитательную работу в студенческой среде.
Кафедрой он заведовал до 60 лет, а преподавал в медицинской академии ещё до 72 лет. Ему присвоено звание «Заслуженный работник Омской государственной медицинской академии». Самой дорогой наградой он считает медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», вручённую от имени Президиума Верховного Совета СССР. Иван Ефимович также гордится и медалью «Ветеран труда», которая присвоена ему в 1984 году. А ещё по решению Российского союза бывших малолетних узников фашистских лагерей он награждён медалью «Непокорённые». Обширная статья о нём помещена в издании «WHO IS WHO в РОССИИ» - биографической энциклопедии успешных людей России.
Полвека составил его трудовой стаж, не считая срока загранкомандировки, в Омском медицинском институте (ныне университете). Профессор Академии естествознания Российской Федерации, член-корреспондент Российской академии медико-технических наук целых 15 лет руководил научным кружком в детском эколого-биологическом центре, проводя все эксперименты на своей кафедре, благо там их позволяла выполнять отличная материально-техническая база. Это дало возможность его воспитанникам напечатать 25 научных статей. Публикация одного из старшеклассников – Александра Романенко - была включена в энциклопедию «Одарённые дети. Будущее России», что особенно приятно Ивану Ефимовичу. Многие дети после занятий в матусовском кружке выбрали медицинскую профессию на всю жизнь. Среди его воспитанников – научные сотрудники разных рангов, доценты и 6 профессоров. Профессию отца унаследовал сын Всеволод, также окончивший лечебный факультет Омского медицинского института.
Заветное слово потомкам
До последних дней своей жизни Матусов самое деятельное участие принимал в ветеранском движении Омска – не только в вузовской общественной организации, но и в городском Совете ветеранов и пенсионеров, окружных ветеранских объединениях. Его страстные патриотические выступления перед молодёжью находили отклики у заинтересованных студентов и школьников. Ему посвящали стихи вузовские поэты, а коллега Нина Баранец так отозвалась о герое этого очерка:
- Смотришь, слушаешь Ивана Ефимовича и диву даёшься: какая богатая личность! На все вопросы у него есть ответы, да такие, которые сразу заставляют переделывать состояние человека, наводят на работу, поиски. Это человек испытал суровые военные годы, побывал во многих сложных жизненных ситуациях, а остался чистым, честным и щедрым. Человеком, беспредельно любящим Россию, свой город, свою профессию. Человеком удивительной судьбы.
Его многочисленные публикации в газетах не оставляли людей равнодушными. А монография Ивана Матусова «Победители» включает 60 очерков об участниках Великой Отечественной войны и тружениках тыла – омских медиках. Вот как отозвался о ней первый председатель Комитета ветеранов войны и военной службы Центрального округа Омска Валерий Титов: «Это заветное слово, сказанное ветераном, участником войны о своих соратниках и коллегах. Сама книга… как бы говорит, что предшественники нынешних поколений чувствовали, знали, помнили. Отечество – этого соединение всего того, с чем нельзя расстаться, не испытав горя и лишений. За Отечество не страшно пожертвовать жизнью. Созвездие Победителей требует не упоминания, а запоминания. Минуют очередные времена, забудутся незначительные подробности. По извечному закону мироздания покинут нас последние ветераны Победы, как эстафету передав её нам. Но останется несущее живую память сказанное о них неравнодушное и благодарное слово. И это самое главное!»
Текст и фото Николая ШОКУРОВА.
|
